В Кении крайнее насилие со стороны полиции разжигает вражду среди поколения Z

По меньшей мере шестнадцать человек погибли и более 400 получили ранения, 83 из них — серьезные, [26 июня] во время протестов против полицейского насилия, потрясших Кению, через год после нападения молодежи на парламент. [Уже в июне 2024 года кенийские протестующие штурмовали кенийский парламент в Найроби. Они осуждали новые налоги.] Страна переживает волну полицейского насилия уже несколько недель, и только в этом месяце полиция убила не менее 20 человек.

Неделей ранее полиция застрелила безоружного уличного торговца Бонифация Кариуки в голову во время беспорядков после смерти в полицейском участке Найроби другого молодого человека, Альберта Ойванга. [Этот блогер был найден мертвым в полицейской камере 8 июня. Он был арестован за «ложную публикацию» в социальных сетях.] Возмущение по поводу обоих инцидентов заставило заместителя комиссара полиции уйти в отставку (хотя государство препятствует судебному преследованию) и привело к предъявлению обвинений нескольким офицерам. Однако правосудие остается недостижимым для большинства жертв, включая более 60 человек, убитых полицией во время протестов 2024 года.

Борьба с полицейским насилием была ключевым пунктом кампании Уильяма Руто 2022 года, но с момента вступления в должность он вернулся к старой привычке своих предшественников: прибегать к силе для подавления общественного недовольства. Эта проблема, которая сохраняется, несмотря на десятилетия попыток реформ, подчеркивает, насколько сложно трансформировать колониальные институты, призванные укреплять господство и интересы крошечной элиты. Она не только политическая, но и институциональная.

Национальная полицейская служба Кении является прямым потомком колониальной полиции, чьей функцией было не обслуживание или защита населения, а доминирование и эксплуатация. С самого начала полиция была вооруженным крылом жестокого и лишающего собственности государства.

Описанный в отчете 2009 года как «карательное подразделение по контролю граждан», его набор, обучение и практика направлены на дегуманизацию его членов, отделение их от граждан, которым они должны служить, и обеспечение их лояльности правящему классу. Находящиеся в плохих условиях, получающие низкую зарплату и изолированные, полицейские часто ведут себя скорее как оккупационные силы и продолжение эксплуататорских механизмов элиты, чем как государственная служба.

Они не просто инструменты политики. Они часть обширной системы вымогательства.

Полицейские контрольно-пропускные пункты похожи на пункты взимания платы, и большинство арестов — один из пяти кенийцев оказывается под стражей каждые два года — производятся просто с целью вымогательства денег. И это системно, а не разово. В Кении. Мародеры и грабители. 54 года коррупции и грабежа элиты 1963-2017 [«Мародерство и грабители. 54 года коррупции и грабежа элиты 1963-2017» Джо Кхамси, опубликовано в 2018 году, поселенец вспоминает в 1907 году, всего через год после создания полиции: «Время от времени я слышу, как туземец говорит, что его остановил индийский полицейский. Когда я спрашиваю его, как у него дела, он всегда отвечает: «О, я дал ему что-то » .

Конституция 2010 года, которая стала первой реальной попыткой свергнуть систему, унаследованную от колониализма с момента обретения независимости в 1963 году, попыталась освободить полицию от власти исполнительной власти и гарантировать ее оперативную независимость.

Однако эти реформы не принесли существенных результатов, несмотря на изменения в организации и расширение обучения в области прав человека.

В то время как судебная система частично реализует свою недавно приобретенную независимость с 2010 года — отменяя неконституционные законы и даже отменяя президентские выборы, на которых действующий президент был объявлен победителем, — полиция остается прочно привязанной к исполнительной власти. Ни один из ее руководителей публично не оспаривал сомнительную президентскую директиву и не выдвигал гражданоцентричного видения общественного порядка. Уважение и соучастие являются режимом по умолчанию.

Стоит отметить, что эта проблема характерна не только для Кении. Во всем мире полицейские силы, укорененные в колониальном насилии, оказывают стойкое сопротивление реформам. От нигерийского Sars [подразделения по борьбе с грабежами] [повторное насилие со стороны этого подразделения вызвало стихийное движение протеста в стране, которое началось в 2020 году в Twitter, #EndSars, прежде чем вылилось в массовые демонстрации] до военизированной полиции Южной Африки, все попытки построить демократическую и подотчетную полицию провалились из-за их глубокой и структурной коррупции.

Запад также не застрахован от эффекта бумеранга колониализма: государства применяют против своего населения репрессивные методы, разработанные для контроля над колонизированными территориями. Это было недавно замечено в жестоком подавлении протестов против геноцида [в Газе], а также в продолжающихся нападениях на общины иммигрантов в Соединенных Штатах.

Все это поднимает вопрос: действительно ли полиция способна к реформам? Достижение изменений, о которых мечтают кенийцы, требует радикального переосмысления того, что означает общественная безопасность, кто ее определяет и кто от нее выигрывает. И именно здесь кенийская молодежь может внести свой вклад.

Несмотря на все, что государство причинило ей за последний год — от попыток соблазнения до насилия, похищений и убийств, — она продемонстрировала настойчивую способность просвещать граждан и демонстрировать свою приверженность новым и эффективным способом.

Это поколение было названо апатичным в 2022 году из-за его отказа участвовать в ритуале выборов, который в течение шестидесяти лет служил только для легитимации коррумпированной элиты. Они доказали, что они все, что угодно, но не апатичные. Используя цифровые инструменты и интернет, они создали широкое движение, свободное от одержимости своих старейшин этнической идентичностью, организовали массовые онлайн-тренинги по широкому кругу тем — от конституционных прав до сложностей налоговой политики — и вдохновили население не только требовать перемен, но и верить в возможность подчинить государство своей воле.

Теперь эту власть можно использовать для разработки подхода к борьбе с преступностью и обеспечению безопасности на уровне сообщества, не становясь заложниками унаследованных идеологий.

Это поколение Z, которое выходит за рамки требования ответственности за государственное насилие и призывает к переоценке Конституции и функционирования полицейских агентств, может произвести революцию в том, что кенийцы считают возможным. Для этого потребуется начать с предпосылки, что системы, унаследованные от колониализма, не могут быть реформированы — или привлечены к ответственности — и должны быть просто отменены и заменены системами, укорененными в сообществах, которым они призваны служить.